Pождественское чудо
Старая история может быть мифом, но дифтерийный антитоксин был настоящим рождественским подарком.
Собирайтесь дети и позвольте мне рассказать вам эту - недостоверную - легенду о рождественском чуде с дифтерийным антитоксином (анатоксином). Я только что закончил книгу о конце многих видов детской смертности и увлекся этой историей, которая, как часто говорят, произошла на Рождество 1891 года в Берлине. (Автор статьи - Перри Класс, писатель, автор книги "Лучшее лекарство: как наука и здравоохранение подарили детям будущее" о том, как изменился наш мир благодаря радикальному снижению младенческой и детской смертности - прим.ред.).
Вот история, которую до сих пор передают в разных вариантах, но которая в основном считается недостоверной: первым ребенком, получившим новый дифтерийный антитоксин, который был первым противомикробным препаратом, появившимся в относительно новой науке бактериологии, был безымянный 8-летний мальчик - или больная девочка - или, может быть, младенец - тяжело больной дифтерией, которому ввели дозу экспериментального нового антитоксина, разработанного Эмилем фон Берингом, немецким физиологом. Ребенка лечил доктор Гайслер, разбуженный ото сна, чтобы ночью проложить себе путь через снега, с волшебным лекарством в руках, и ребенок резко пошел на поправку.
Я никогда не видел случая дифтерии; к тому времени, когда я поступил в медицинский колледж, в 1980-х годах, в большинстве развитых стран это было уже историческое заболевание, предотвращаемое плановой серией прививок, которые начинают делать детям в возрасте двух месяцев. Это инфекция горла и миндалин, которая может начинаться как обычная боль в горле с невысокой температурой. Студенты-медики должны были запомнить, что отличительной чертой этого заболевания является опасность "псевдомембраны" - толстой серой пленки из мертвых клеток, которая может образоваться в горле, перекрывая дыхательные пути. Псевдомембрана образуется из-за того, что бактерии, вызывающие болезнь, Corynebacterium diphtheriae, вырабатывают сильный токсин - яд, который распространяется в крови и разрушает клетки, выстилающие ротовую полость и глотку, создавая тем самым кусочки псевдомембраны (они также могут повреждать сердце и почки).
Дети, с их маленькими дыхательными путями, были особенно восприимчивы к опасности дифтерии (и любой другой респираторной инфекции). В конце XIX века врач мог только стоять и смотреть, как они задыхаются, или, в крайнем случае, сделать трахеотомию, прорезав отверстие в дыхательных путях. Это была крайняя мера, потому что она была очень опасной: дифтерия и операция снижали шансы на выживание для заболевших детей.
Во второй половине XIX века были сильные эпидемии дифтерии с высоким уровнем смертности, но никто не знал, что именно вызывает инфекцию, до 1883 года, когда бактерия была идентифицирована Эдвином Клебсом, патологом, работавшим в Швейцарии; год спустя Фридрих Лёффлер, немецкий бактериолог, смог вырастить то, что стало известно как бактерия Клебса-Лёффлера, в культуре, а затем подтвердить, что она вызывает дифтерию, вводя ее морским свинкам, кроликам, лошадям и собакам.
Ученые также смогли показать, что вред наносит не сам микроорганизм, а токсин - даже если удалить из культуральной жидкости все бактерии, жидкость все равно оставалась опасной и способной вызвать заболевание. Основываясь на этой работе, в 1890 году Беринг и его японский коллега, доктор Шибасабуро Китасато, разработали то, что в итоге назвали антитоксинами против дифтерии и столбняка - другого опасного микроорганизма, который наносит вред, вырабатывая токсин.
Беринг был армейским хирургом, а затем стал исследователем в области бактериологии. Большой вклад в работу, которую он проделал вместе с Китасато, заключался в том, что он показал, что животные в ответ на токсин вырабатывают особые вещества, которые могут нейтрализовать его действие. Таким образом, они разработали теорию принципов работы иммунной системы, которая изменит медицину и лечение; в 1901 году Беринг получит первую Нобелевскую премию по медицине за свою работу.
Понятно, что они не создали антибиотик, который бы действительно атаковал бактерии, но они заставили зараженных животных - в данном случае морских свинок - выработать антитела, биологическую защиту их иммунной системы от токсина. Морским свинкам вводили дифтерийный токсин, который был инактивирован путем нагревания, поэтому они не заболевали, но их иммунная система все равно распознавала вещество, реагировала и вырабатывала антитоксин. Когда те же животные подверглись воздействию вирулентных дифтерийных бактерий, производящих мощный активный токсин, они не заболевали и сыворотку их крови можно было вводить другим морским свинкам, передавая им способность противостоять инфекции.
Теоретически сыворотку морской свинки можно ввести больному дифтерией человеку и антитоксин нейтрализует бактериальный токсин. Так мы добрались до рождественской истории, которая до сих пор с придыханием пересказывается во многих рассказах о героической науке. Она была достаточно известна, чтобы подвергнуться тщательному анализу, но, похоже, в значительной степени является апокрифом. В книге 2005 года Дерека С. Линтона прослеживаются некоторые моменты этой истории, в которой отражены ранние испытания антитоксина на людях, возможно, проведенные в декабре 1891 и январе 1892 года, а также некоторые трения между Берингом, который не решался начать испытания на людях, и Эрнстом фон Бергманом, хирургом, который руководил больницей, о которой идет речь.
Бергманн, по-видимому, все же разрешил некоторым детям лечиться антитоксином в январе, пока Беринг был в отъезде, но не было экспериментальной контрольной группы нелеченых детей, и невозможно было сказать, насколько хорошо работает сыворотка; сам Беринг считал, что время для таких испытаний еще не пришло, и прекратил их по возвращении в Берлин. А Гайслер, возможно, на самом деле сделал инъекцию некоторым детям раньше, в декабре.
Так какой же смысл и мораль мы можем извлечь из этой рождественской истории, в которой безымянный ребенок был спасен врачом, якобы пришедшими ночью, чтобы сделать инъекцию нового экспериментального препарата? Прежде всего, мы можем искренне и сердечно поблагодарить за исчезновение дифтерии - болезни, которая когда-то витала в тени каждой детской ангины, но была успешно побеждена благодаря программам иммунизации, развернувшимся в десятилетия перед Второй мировой войной. И мы можем поразмышлять о победах микробиологии, фармакологии и вакцинологии, благодаря которым все мы - и все наши дети - защищены от заболеваний, которые теперь настолько далеки, что мы беспокоимся о них скорее на конкурсе по орфографии, чем в отделении неотложной помощи (лишняя буква "ф" в слове "дифтерия" стала причиной провала многих специалистов по орфографии).
Сейчас мы беспокоимся - вполне обоснованно - о чрезмерном использовании антибиотиков, и нас больше, чем когда-либо, волнует вопрос о том, как донести важность вакцин в мир, где все виды дезинформации находятся в свободном доступе, а иногда даже "официально" упакованы. Но главная правда заключается в том, что вы сидите дома со своим лихорадящим ребенком и не беспокоитесь о том, что он умрет от дифтерии. Мы смотрим на больных детей в поликлинике и не беспокоимся об этом.
Дифтерийный антитоксин был первым специфическим антибактериальным препаратом, разработанным в бактериологии. Он отражал новое понимание того, как возникают болезни, как функционирует иммунная система, и начало способности включать иммунную защиту именно против опасных патогенов, что в будущем станет ключом к использованию вакцин для обеспечения безопасности детей. Настоящей новостью стало появление нового оружия против инфекций, атакующих детей, и нетрудно понять, почему это казалось рождественским чудом.
