Спустя два с половиной года после начала пандемии COVID цифры мрачные.
В то время как 80 % людей, живущих в самых богатых странах планеты, получили хотя бы одну дозу вакцины от COVID, соответствующий показатель для жителей беднейших стран составляет 18 %. Потери жизней были неисчислимы в буквальном смысле: никто точно не знает, сколько людей умерло от COVID. Это может быть около шести миллионов - официальное число погибших, приписываемое вирусу, или почти 15 миллионов, согласно оценкам ВОЗ, изучающей избыточную смертность (необычно высокая смертность, включая смерти, вероятно, вызванные вирусом COVID, но не приписываемые ему).
В настоящее время существуют два доминирующих оптимистичных нарратива. Один из них гласит, что пандемия была ужасной, но она закончилась. Другой предполагает, что, хотя неравенство в вакцинации в 2021 году было непростительным, у бедных стран теперь достаточно вакцин, чтобы продержаться некоторое время. Обе версии далеки от истины. Пандемия вряд ли закончилась: новый субвариант Омикрона сейчас является доминирующим глобальным штаммом, и нам следует ожидать дальнейших мутаций. Кроме того, хотя бедные страны могут иметь более широкий доступ к некоторым вакцинам COVID, они практически не имеют доступа к мРНК-вакцинам - наиболее эффективным против Омикрона, что делает их жителей уязвимыми.
Широкий доступ к мРНК-вакцинам изменил бы мир, но этого не произойдет, пока Moderna, Pfizer и BioNTech, основные компании, участвующие в этом процессе, не ослабят свои монопольные права.
Вакцины с мРНК могут быть изготовлены быстрее, проще и большим количеством производителей, чем традиционные вакцины. До пандемии коронавируса все наши вакцины требовали культивирования, например, в яйцах или дрожжах, что отнимает много времени и сил. Но технология мРНК - это что-то вроде хакерской атаки: несмотря на то, что мРНК-вакцины могут быть синтезированы в пробирке, наши тела распознают их как биологические. Это не только упрощает и ускоряет процесс, но и открывает возможность производства для гораздо большего числа фармацевтических компаний, чем та горстка, которая может делать традиционные биологические вакцины. Мы можем производить миллиарды новых доз в быстром темпе и в тех местах, где они необходимы. (В ходе недавнего анализа мы с моим коллегой Аленом Альсальхани обнаружили более 100 фирм в Азии, Африке и Латинской Америке, которые производят сопоставимые инъекционные препараты по высоким стандартам качества и могли бы производить мРНК-вакцины при наличии соответствующего разрешения. Автор статьи - Ачал Прабхала - координатор проекта AccessIBSA, который проводит кампании за доступ к лекарствам и вакцинам в Индии, Бразилии и Южной Африке - прим.ред.).
Во-вторых, мРНК-вакцины показали лучшую эффективность в качестве бустеров по сравнению с традиционными вакцинами, особенно против Омикрона, что делает их сразу же востребованными. В то время как эффективность всех вакцин упала под действием Омикрона, мРНК-вакцины пострадали меньше всего, поэтому в Европе и США их рекомендуют в качестве бустеров по сравнению с другими доступными вариантами.
В-третьих, краткосрочные и долгосрочные возможности мРНК будут иметь жизненно важное значение. В краткосрочной перспективе следующее поколение вакцин против COVID - против вариантов Омикрона и других - будет разработано с использованием этой технологии; компания Moderna только что сообщила обнадеживающие предварительные данные и собирается представить свою модифицированную вакцину этой осенью. (Нет никаких признаков того, что производители вакцин COVID, использующие более старую технологию, такие как AstraZeneca, Johnson & Johnson и Novavax, близки к выпуску модифицированных вакцин). В более долгосрочной перспективе компании изучают технологию мРНК в качестве платформы для производства вакцин и лечения других заболеваний; компания Moderna, например, уже начала испытания вакцины против ВИЧ.
Пока эта технология ориентирована на страны с высоким уровнем дохода, большая часть мира будет лишена возможности пользоваться ее преимуществами, как сейчас, так и в будущем.
Рассмотрим 2021 год: производители выпустили множество эффективных вакцин, но они не попали ко всем, кто в них нуждался, что привело к появлению вирусных вариантов, против которых большинство этих вакцин были менее эффективны. На сегодняшний день 93 % всех заказанных мРНК-вакцин отправились в богатые страны, по данным компании Airfinity, занимающейся аналитикой в области здравоохранения и отслеживающей поставки вакцин. В этом году Moderna рассчитывает произвести три миллиарда доз, а Pfizer - четыре миллиарда. Но учитывая темпы рекомендаций по ревакцинации в богатых странах, а также вероятность того, что у этих производителей скоро будет готова новая вакцина, трудно не заметить, что история 2021 года повторится в 2022 году, когда одна половина мира будет готова, а другая - нет.
Для предотвращения этого нам нужно гораздо больше мРНК-вакцин, но BioNTech, Pfizer и Moderna имеют полный контроль над тем, кто и где будет производить их вакцины. Наиболее очевидным способом осуществления монопольного контроля являются патенты, которые обеспечивают 20-летнее юридическое право. Хотя BioNTech и Pfizer не пошли на патентные уступки, Moderna в марте 2021 года заявила, что не будет применять патентные права против любой компании в любой точке мира, которая захочет производить ее вакцину во время пандемии. Год спустя, в марте 2022 года, она урезала эту уступку, объявив, что не будет применять патентные права только против компаний в развивающихся странах.
Это ничтожный жест. Такие производители, как Moderna, также осуществляют монопольный контроль, держа в секрете процесс производства своих вакцин и отказываясь официально сотрудничать с другими производителями. Лишенный технологии производства вакцины и официального контракта, любой производитель, желающий сделать вакцину Moderna, должен перепроектировать вакцину, провести ее клинические испытания, а затем, если она работает, выяснить, как производить ее в промышленных масштабах - процесс, который без помощи Moderna займет годы. Но сейчас именно Moderna будет определить, когда закончится пандемия и давать или не давать льготные условия. Учитывая время, стоимость и непредсказуемость уступок Moderna, предложение не вызвало большого интереса, за исключением возглавляемой ВОЗ работы по созданию мРНК-вакцины с открытой технологией, которая ведется в Южной Африке. Однако даже если эти усилия увенчаются успехом, по условиям последнего заявления Moderna ни одна южноафриканская компания не сможет производить полученную вакцину, поскольку Южная Африка относится к странам с уровнем дохода выше среднего.
Моя борьба за мРНК-вакцины носит личный характер. Я живу в Индии, где до недавнего времени я не имел права на ревакцинацию вакциной COVID, несмотря на то, что был привит почти год назад. Мои родители, которым уже за 80, получили свою первую прививку в январе - дозу вакцины AstraZeneca, которая оказалась одной из наименее эффективных для предотвращения заражения Омикроном. Наша страна и большинство стран мира ожидают доступа к лучшей защите - мРНК-вакцине. Пока мы ждем, люди в богатых странах получают вторую ревакцинацию мРНК, которая лишь частично необходима, потому что варианты продолжают появляться в тех регионах мира, где уязвимые люди остаются незащищенными.
Это политика Марии-Антуанетты, с дьявольской изнанкой: решение проблемы, когда бедным не хватает хлеба, заключается в том, чтобы дать богатым больше пирожных.
В ближайшем будущем нет никаких предложений по обеспечению равной доступности вакцин на основе мРНК для всего мира. Moderna намерена построить завод в Кении. BioNtech планирует построить заводы в Руанде и Сенегале и поставлять модульные вакцинные установки в развивающиеся страны. Но для того, чтобы начать работать, каждому из этих проектов потребуется несколько лет. А усилия ВОЗ? Это также займет не менее трех лет и потребует дополнительных усилий, чтобы доказать, что это работает.
Три года - это долгий срок, чтобы ждать защиты в условиях пандемии, которая порождает новую угрозу каждые несколько месяцев. Существует четкий моральный аргумент в пользу того, чтобы предоставить работающие вакцины людям, живущим в бедных странах. Есть также стратегическая причина, поскольку это позволит сократить количество вируса в циркуляции и поможет предотвратить будущие варианты SARS-CoV-2. Несправедливость, с которой мы живем, не удивительна. Я видел, как это происходило много раз за последние 25 лет, начиная с монополии на препараты против ВИЧ/СПИДа в Южной Африке в конце 1990-х годов. Однако меня удивляет, что стратегический аргумент не находит большего отклика. Я не ожидаю, что богатые страны будут защищать таких людей, как мои родители, потому что это правильно, но меня удивляет, что они не видят, что это необходимо делать для того, чтобы защитить себя.
