Практического понимания или консенсуса относительно того, что означает возвращение к нормальной жизни для нас после пандемии - индивидуально или для общества в целом - пока мало.
Стоит задуматься над доминирующими нарративами пандемии, которые сложились на сегодняшний день, и отметить, что для благополучия в нынешних условиях мы должны построить новый нарратив, который будет более точно отражать наблюдаемые факты и поможет нам жить в условиях неопределенности. Теперь люди знают гораздо больше о коронавирусе, вызывающем COVID, и о том, как он проявляется у инфицированных. То, что мы думаем о COVID, должно отражать эти новые знания.
Как медицинский эпидемиолог и член COVID Collaborative, я слежу за этими исследованиями и меняющимися рекомендациями по профилактике заболеваний, экспертов и СМИ (Автор статьи: Стивен Филлипс - вице-президент по науке и стратегии COVID Collaborative, член Американского колледжа эпидемиологии и член Совета директоров Глобальной вирусной сети). Этот опыт подсказывает, что сейчас общество должно помочь защитить наиболее уязвимых людей (пожилых, с иммунодефицитом или с особыми заболеваниями), чтобы помочь им избежать заражения; остальная часть населения, по моему мнению, должна заниматься своими обычными делами. С оговоркой: там, где благополучие людей, которые могут серьезно заболеть, пересекается с благополучием тех, кто, скорее всего, не заболеет, мы должны заботиться о нуждах первых. Баланс между свободой жить без ограничений и свободой не подвергаться ненужным инфекциям должен стать сквозной линией нашего нарратива, политики и практики.
Вот почему: на раннем этапе возникли два доминирующих нарратива. Согласно одному из них, этот вирус не более опасен, чем грипп, а люди, призывающие нас к осторожности, стремятся подорвать нашу личную неприкосновенность, безопасность и экономическое процветание. Другой отстаивал идею о том, что вирус может атаковать и убить любого и потенциально таится в каждом вздохе. Большинство людей попадали в одну из этих групп, впитывая последствия этих убеждений и поведения в своей собственной группе и сторонясь другой.
Главный вопрос при построении нового нарратива о COVID заключается в том, можем ли мы сказать, что вирус больше не представляет серьезной угрозы для общественного здоровья. Что означает ситуация, что болезнь все еще существует, но не вызывает значительных нарушений в нашей повседневной жизни? Когда и как вирус переходит от статуса "пандемического" к "эндемическому"? Нет четкого эпидемиологического определения "эндемии" по отношению к "пандемии". Некоторые считают, что этот рубеж уже пройден, другие полагают, что он достижим в ближайшем будущем, а третьи считают, что он находится в неопределенном будущем.
Только в США ежедневно заражаются около 850 000 людей, что составляет почти 2 % всего населения США каждую неделю. И это помимо 82 % жителей страны, которые, по оценкам на середину июля, хотя бы раз были инфицированы. Несмотря на этот шквал распространения, классический популяционный иммунитет, ведущий к искоренению вируса, маловероятен (в отличие от его достижения, например, в случае с оспой, где и естественная инфекция, и вакцинация устранили передачу вируса). SARS-COV-2 вызывает лишь неуклонное ослабление естественного и вызванного вакциной иммунитета и не устраняет передачу вируса. Но она поддерживает уровень популяционного иммунитета, который защищает от серьезных заболеваний в результате широко распространенных спорадических и эпидемических волн инфекции и реинфекции. Тем не менее, хотя около 22 % американцев, имеющих право на прививку, не привиты, почти все из этой группы - вакцинные скептики, которые не хотят или не уверены в том, что смогут пройти вакцинацию. Расширение числа новых вакцинаций само по себе вряд ли станет успешной стратегией контроля.
Ни разу за время пандемии не наблюдалось более резкого расхождения между количеством новых инфекций и серьезных заболеваний. Учитывая высокий фон случайных бессимптомных случаев, это приводит к тому, что текущие показатели госпитализации и смертности от COVID находятся на самом низком уровне за все время пандемии или близки к нему. Тем не менее, уровень смертности среди пожилых людей остается упрямо высоким; в этом году около 77 % всех смертей от COVID произошли среди людей в возрасте 65 лет и старше. Уязвимые люди должны будут постоянно и бдительно стараться предотвратить заражение и иметь доступ к лечению на ранней стадии, чтобы не попасть в клинику. Их защита, например, с помощью масок или надежного тестирования, является общей обязанностью как общества, так и самих пострадавших. Для большинства остальных, за исключением тех случаев, когда они пересекаются с уязвимыми людьми, жизнь может продолжаться практически без изменений.
Как отмечают философы науки, оспаривание нарративов - это не то, что легко дается человеческому разуму. На протяжении многих извилистых поворотов пандемии мантра "следуй науке" стала такой же спорной, как и догматы любой другой системы верований. Несмотря на то, что в рекомендациях экспертов и СМИ было много постепенных изменений, раздвоение лагерей на "бойся вируса" и "живи полной жизнью" продолжается.
Призывы сохранять статус-кво, проявлять избыток предосторожности, "не бояться" все еще звучат в СМИ и комментариях экспертов. Список зловещих заголовков длинный: призрак новых вариантов, увеличение вирулентности, повышение уровня вируса в сточных водах, пассажиры без масок, новый всплеск заболеваемости, невакцинированные дошкольники, суперраспространение, ослабление бустерного иммунитета, уход новых вариантов от вакцины, вероятная реинфекция и длительный COVID. Это не придуманные проблемы, но на них не следует ссылаться как на препятствие для новой нормальности.
В отличие от футбола, конец пандемии не будет ознаменован резким свистком, очищающим игровое поле и слышимым для всех. Вместо этого он будет выглядеть точно так же, как наш нынешний просачивающийся и почти незаметный ежедневный переход к новому образу жизни. Когда мы перестанем бежать от вируса, который не собирается исчезать и, вероятно, станет повседневным состоянием нашей жизни? Учитывая историю пандемий, мы знаем, что эти изменения неизбежно произойдут. Неопределенность заключается в том, сколько индивидуального и общественного ущерба мы сможем избежать за это время.
Когда мы вернемся к нормальной жизни, это произойдет не потому, что мы пережили пандемию. Это произойдет потому, что мы приняли новый нарратив, поддерживающий наше поведение, терпимое к риску, и обеспечили лучшие стратегии для защиты уязвимых. С доисторических времен цивилизация была связана общими нарративами. Как заметил историк и философ Юваль Ной Харари, "Homo Sapiens - это животное-рассказчик, которое думает историями, а не цифрами или графиками, и верит, что и сама Вселенная устроена как история".
